Отец родился в тридцатом году. Папа у него был партийный работник, мама "из бывших". Идеальная советская семья того времени. Хозяева жизни получали от этой самой жизни лучшие куски, отдельная квартира на улице Горького вроде бы служила гарантом светлого будущего. Старший брат отца слыл гениальным ребенком, поскольку уже в три года умел читать советские газеты. Жизнь текла размеренно, на чай, бывало, заходил сам товарищ Орджаникидзе.
Идиллия закончилась в тридцать четвертом. Бабушка влюбилась в другого. Он был венгр, попавший в русский плен еще в пятнадцатом и ставший ярым коммунистом. Таким ярым, что принял советское гражданство и преподавал иностранные языки , коих знал множество, в городе Харькове. На бракоразводном семейном совете решили так: гениальный старший сын уезжает с бабушкой, а отец остается с дедом.
Тосковал дед недолго. "Год прошел как сон пустой, дед женился на другой". Ну, то есть как женился, жили не расписанными. Имени ее я не знаю, отец никогда о ней не говорил, видимо отношения были так себе. Знаю, что был еще ребенок, то ли ее, то ли их с дедом, но в ЗАГСе об отцовстве деда записей нет.
В тридцать седьмом за дедом пришли. Дама, видимо, была решительная, сразу же после обыска она не стала цепляться за опустевшую московскую недвижимость, а взяла своего ребенка и в ту же ночь исчезла в неизвестном направлении. Отец проснулся один в квартире.
Через три дня только квартиру вскрыли услышав его плач. Соседка каким то чудом нашла бабушку в Харькове и отца туда отправили с добрыми людьми в чемодане. Да-да, в чемодане, чтобы не платить за детский билет, а может и по другой какой причине, не знаю. Бабушка к тому времени успела родить девочку и снова была "на сносях".
В сорок первом году, в апреле, венгру позвонил доброжелатель. Сказал, что через два часа его приедут арестовывать. Венгр решил не дожидаться ареста, а, бросив все, собрал семейство и уехал в Москву. Рассчет его был таким: действие территориального НКВД могло не распространиться на союзное. В Москве было к кому обратиться за помощью. Старые партийцы, ленинская гвардия, хоть и изрядно поредевшая. Как бы то ни было, но это сработало. Уже к июню венгр с женой и четырьмя детьми въехал в замечательную светлую отдельную комнату в бараке на Новой Басманной улице.
Началась война. Уже в сорок первом году в Красногорске открыли некий спецлагерь для военнопленных. На самом деле это был лагерь для тех немцев, которые были интересны для вербовки и дальнейшей заброски в Германию. Какая- то светлая психологическая советская голова выдвинула теорию, что наиболее подверженные фанатизму люди это психотип и нужно лишь подменить понятия для их фанатизма на наши, правильные, коммунистические. Поэтому в лагере было много офицеров СС. Венгр преподавал в этом лагере русский язык. Отец рассказывал, что дружил с танкистом из дивизии "Totenkopf". Танкист был австрийцем из Зальцбурга, в плен попал под Даугавпилсом в августе. Как и многие другие однажды он просто исчез. То ли перевели в другой лагерь, то ли сочли бесперспективным и расстреляли..
Заканчивалась война. Уже Сталин встретился с Черчиллем и Рузвельтом в Тегеране, уже была Ялта в 44 году и речь пошла о послевоенном устройстве Европы. Правительства восточной Европы формировались в СССР. Венгра назначили министром иностранных дел Венгрии. Утром в августе сорок пятого года за семьей приехала машина и отвезла семью на Тушинский аэродром. Вот- вот должен был приземлиться самолет, чтобы забрать их и улететь в Будапешт. Венгр присел на скамейку и умер.